Хлеб и зрелища как средство тотального контроля

За двадцать лет нашего кризиса мы постепенно начали подбираться к пониманию его генезиса. При этом определились два взаимосвязанных, но и автономных «среза» рассмотрения. В одной плоскости — предпосылки к этому кризису: накапливающиеся и не устраняемые дефекты главных подсистем советского строя, снижение его способности быстро и адекватно реагировать на изменения как в самой системе, так и во внешней среде. В другой плоскости — целенаправленные действия враждебных России (в облике СССР) сил как внутри системы, так и во внешней среде.

Конечно, разделение этих срезов возможно лишь в целях анализа, поскольку действия враждебных сил были нацелены именно на дефекты системы.

Крах СССР был следствием кооперативного воздействия обеих совокупностей факторов. По отдельности ни внутренние слабости системы, ни холодная внешняя и холодная гражданская война не достигли бы своей цели. Какой фактор важнее — вопрос бессмысленный, когда имеет место кооперативное воздействие.

Пока что отводить нас от знания удается довольно успешно, страсти еще не остыли, хладнокровно рассуждать люди не могут. Помогает к тому же инерция истмата — ссылка на «объективные причины» выглядит солидной, интеллигенции зазорно верить в «заговоры», тут могут еще и антисемитизм припаять.

Мы этой опасностью пренебрежем и вернемся к теме, которую уже поднимали в паре статей — о технологии воздействия на слабые точки противника, которую называют созданием «контролируемого хаоса».

Эта технология — продукт высокой науки, вырабатывалась она в самых престижных лабораториях США, при участии и под научным руководством Нобелевских лауреатов. Это в основном специалисты из новых областей физики, предмет которых — неравновесные процессы, фазовые переходы, хаос и самоорганизация. Помогали им междисциплинарные бригады психологов, культурологов, историков и пр. — тех, кто изучает слабые точки в обществе и в сознании человека.

Насколько можно было понять по откликам, отношение к этой теме, в общем, скептическое — читателям хочется узнать «объективные причины», а им о каком-то хаосе, да еще «контролируемом». Сапоги всмятку! Но мы, не отвергая «объективных причин», все же продолжим разговор в нашей плоскости.

Доктрина «контролируемого хаоса» позволяет построить плодотворную модель, в которую укладываются многие странные процессы, наблюдаемые сегодня в мире. Эта модель упорядочивает мозаику фактов, что для первого приближения всегда полезно. Даже если способ упорядочить факты неверен, модель позволяет ставить вопросы и рационально менять подход, а не тыкаться в беспорядке. Например, в свете этой доктрины более наглядными и понятными становятся те угрозы, которые несет для России вступление в ВТО.

Наша интеллигенция, даже патриотическая, апатично встречала предупреждения, что подчинение нынешней кризисной системы России нормам ВТО полностью разрушит ряд жизненно важных хозяйственных и социальных структур. Все

читали вывеску «Всемирная торговая организация» и думали, что вступление в ВТО касается только торговцев, а нам их не жалко.

Но эта вывеска — маскировка, вроде названия «Либерально-демократическая партия» Жириновского. Нормы ВТО служат для того, чтобы транснациональные корпорации (ТНК) и кучка стран, которые реально хозяйничают в организации, могли без помех создавать хаос во всем остальном мире и контролировать его. Поскольку Россия как страна и как основная часть населения попадает именно в этот «остальной мир», вступление в ВТО угрожает интересам 99 жителей России из 100. Так что надо бы задуматься — даже тем, кого сегодня обещают принять в «средний класс».

Современный мир втягивается в глобальную перестройку. На Западе было решено демонтировать систему «мягкого» капитализма и взять за доктрину глобализации жесткий вариант установления контроля за ресурсами. Это означает снижение уровня потребления большой части населения Земли, включая и значительную долю «среднего класса» стран «среднего уровня» и даже «развитых».

Тенденции таких изменений интенсивно изучались в 70— 80-е годы ХХ века, однако то, что мы принимали за футурологические разработки, следовало бы считать частью проектирования будущего. За последние 20 лет выявленные тогда тенденции стали доминирующими и до настоящего времени они укрепляются.

Жак Аттали в своей книге «Краткая история будущего» (2006) пишет, что рынок сформирует гиперимперию, создающую огромные состояния и ужасающую нищету. «Природа там будет варварски эксплуатироваться; все будет частным, включая армию, полицию и правосудие. Затем обезоруженный, бесполезный для своих собственных созданий человек исчезнет... Человек превратится в каннибала, поедающего каннибальские предметы».

Эти апокалиптические картины будущего выполняют идеологическую функцию и не должны пониматься буквально. Но они отражают намерения влиятельных кругов мировой элиты и поэтому заслуживают внимания. Россия слишком открылась Западу, и свои катастрофы он будет сбрасывать прежде всего именно к нам. Другие большие «буферные емкости» (Китая и Индия) более благоразумны, они успели загодя более или менее надежно «закрыться».

Есть признаки, что в обозримом будущем усилится холодная мировая экономическая война, в которой и применяются средства создания управляемого хаоса в национальных экономиках и социальной сфере.

На Западе исчезнет гражданское общество, а способность больших масс населения к самоорганизации парализуется полностью. Будет вестись перестройка массового сознания и мировоззрения посредством воздействия современных средств манипуляции всей духовной сферой человека с применением новых технологий. Произойдет ослабление или разрушение национальных государств с перехватом их легитимности и компетенции ТНК и наднациональными органами.

В этой ситуации резко снизится устойчивость тех хозяйственных систем, которые не имеют (или утратили) потенциал НИОКР и производства ключевых товаров и ресурсов, обладающих особой «внеэкономической» ценностью. В современном мире такую ценность приобрели лекарства и продовольствие. Они необходимы для удовлетворения жизненно важных потребностей практически всех людей. Доступ к этим благам является и чрезвычайно острой духовной проблемой, поскольку при их недоступности человек испытывает мучения от вида страданий своих близких, за которых он несет ответственность (женщин, детей и стариков). Кроме того, в категорию фармацевтических препаратов входят средства воздействия на сознание больших масс людей (в широком смысле слова, психотропные средства), и, соответственно, средства защиты от такого воздействия.

Лекарства и продовольствие стали не только коммерчески важными продуктами, но и средствами политического шантажа, международных репрессий, ведения настоящих войн и в конце концов могут стать средствами массового геноцида. Ввиду того, что производство в обеих отраслях стало сильно зависеть от доступа к сложному знанию и носителям информации, небольшое число ТНК при поддержке государств Запада получили возможность поставить это производство в обширных частях мира под свой контроль и, таким образом, приобрести теневую власть над большой частью населения Земли. Эта власть все менее подвергается правовым ограничениям.

Поэтому фармацевтическая промышленность и семеноводство стали двумя наукоемкими стратегическими отраслями производства, которые в России абсолютно необходимо возвращать в дееспособное состояние. Это позволило бы хоть смягчить удар назревающего кризиса. Предотвратить его уже не успеем — слишком долго дали похозяйничать реформаторам, да и сейчас руки коротки накинуть на них смирительную рубашку.

Эти отрасли тесно связаны с современной научной базой — молекулярной биологией и биотехнологией.

Фармацевтика. Монопольное положение немногих ТНК и сговор между ними позволяет получать сверхприбыли на рынке лекарств, что побуждает всеми доступными средствами укреплять эту монополию и удушать по всему миру структуры независимого производства. Если в 1983 году 20 крупнейших фармацевтических компаний контролировали лишь 5% мирового рынка, то к 2003 г. 10 крупнейших компаний контролировали уже 40% рынка, и процесс концентрации контроля рынка идет с ускорением. Под этот контроль ставят и Россию, фармацевтическая промышленность которой подверглась в 90-е годы целенаправленному разрушению. Тут даже Черномырдин постеснялся бы сказать, что «хотели как лучше». Все прозрачно. Закупленные в последние советские годы новенькие фармацевтические заводы и линии они не позволили ввести в действие, ссылаясь на новые стандарты, которым Россия и не обязана была подчиняться. Но это хоть была явная диверсия, они шли на риск, а членство в ВТО сделает действия диверсантов законными.

Лишение людей доступа к лекарствам создает обширные зоны хаоса — и в сознании, и в социальных структурах. В этом направлении действуют нормы ВТО и соглашения об охране интеллектуальной собственности. Под внешним давлением национальные правительства вынуждены принимать меры, наносящие большой ущерб населению и экономике своих стран. Так, в 1993 году администрация Клинтона под угрозой экономических санкций вынудила правительство вымирающей от СПИДа ЮАР отменить разрешение на импорт дешевых индийских лекарств, позволяющих остановить развитие этой болезни и предотвратить передачу вируса от больной матери плоду.

С 1993 года в ВТО действует конвенция о коммерческой интеллектуальной собственности (TRIPS). Особенно жестко используют эту конвенцию фармацевтические компании. В большинстве стран мира раньше нельзя было запатентовать лекарство, патентовался способ его изготовления. Во многих странах возникли крупные фармацевтические фирмы, специализирующиеся на разработке альтернативных путей синтеза и выпуске дешевых аналогов. Так, Индия до 1970 года закупала практически все лекарства, сегодня она на 70% обеспечена отечественными медикаментами. В 1970 г. в Индии был принят закон, запрещающий патентовать продукт, так что лицензированию подвергался только производственный процесс (с помощью своих разработок его можно было изменить). Впоследствии под давлением ВТО этот закон отменили.

Сейчас в Индии действует 250 крупных и 16 000 мелких фармацевтических компаний. Кроме насыщения большого внутреннего рынка Индия производит много лекарств на экспорт (70% дешевых лекарств на мировом рынке — индийского производства). Россия тоже импортирует значительное количество лекарств из Индии.

Теперь западные корпорации через свои правительства заставляют страны-участницы ВТО патентовать вещества. Это может положить конец мощной национальной фармацевтической промышленности Индии, Бразилии, Аргентины, Вьетнама. Сопротивление идет с переменным успехом. Так, индийская компания CIPLA объявила, что, несмотря на угрозы ВТО и ТНК, она будет продолжать экспорт дешевых медикаментов в развивающиеся страны, в частности, продажу в Африку медикаментов для годового курса лечения больных СПИДом всего за 200 долларов. Широко обсуждается решение бразильского правительства, которое принудило две крупнейшие фармацевтические ТНК (Merck и Roche) к компромиссу, заявив, что в противном случае оно организует в стране производство равноценных медицинских препаратов, которые будет продавать по низкой цене.

Однако в целом тенденция неблагоприятна, и под давлением ВТО импортировать лекарства России придется с Запада. Даже если Индия в нарушение норм ВТО будет продолжать выпускать лекарства на внутренний рынок, Россия купить их не сможет. Не сможет она импортировать из Индии и западные лекарства, которые из-за конкуренции с индийскими продаются в Индии значительно дешевле, чем в других странах, — страна может импортировать продукт только с разрешения держателя патента.

Странам позволено в ряде случаев выдавать лицензии на производство лекарств без разрешения владельца патента. Но система принудительного лицензирования предусматривает производство только для внутреннего потребления.

Конкурировать с Западом в создании оригинальных лекарств Россия сейчас не может и даже в лучшем случае долго еще не сможет. В среднем на создание одного лекарства сегодня уходит 200 миллионов долларов и несколько лет работы огромного коллектива специалистов высочайшего уровня в десятках направлений. И это в уже устоявшейся, налаженной системе. Собрать этих специалистов в одном месте и обеспечить всем необходимым для быстрой и эффективной работы будет стоить уже под миллиард долларов. Начать самостоятельную разработку оригинальных лекарств не под силу не только нынешней России, но и таким экономическим гигантам, как Индия или Китай. Никто не станет инвестировать в рискованное дело такие деньги.

Но для восстановления отечественного производства большинства лекарств и освоения производства ряда современных препаратов ресурсов в России вполне достаточно, если оттянуть заключение соглашения по TRIPS. Турция, отменив патентование веществ, получила значительный приток инвестиций в свою фармакологическую промышленность. Разработка аналогов ей вполне по силам, и инвесторы охотно вкладывают деньги, создавая высокотехнологические рабочие места для турецких специалистов. Даже если эти лекарства не пойдут на экспорт, внутреннего рынка вполне достаточно, чтобы окупить затраты. В России есть еще существенные ресурсы для исследований и производства в области биотехнологии, их надо только «оживить» и организовать.

Современная массовая медицина требует совмещения методов дешевой экспресс-диагностики с производством широкого спектра антибиотиков, вакцин, генно-инженерных лекарств. В частности, необходимы эффективные средства защиты и лечения человека от опасных и особо опасных заболеваний, включая вирусные и бактериальные инфекции, онкозаболевания, поражения сердечно-сосудистой системы и др. Без современной биотехнологии все эти средства в массовом масштабе недоступны.

Генно-инженерные препараты уже занимают свыше 10% мирового фармацевтического рынка, и ожидается увеличение их доли до 25%. По оценкам, до 30% новых лекарственных препаратов в ближайшие годы в мире будет создаваться на основе моноклональных антител. Ежегодный прирост рынка биотехнологической промышленности в мире составляет около 7—8%.

На фоне быстрого роста заболеваемости диабетом обеспечение больных качественным и недорогим инсулином — одна из приоритетных задач здравоохранения в каждом цивилизованном государстве. Возможности отечественной системы НИОКР и производства подтверждены тем, что с небольшими средствами, на площадях Института биоорганической химии РАН налажено промышленное производство генноинженерного человеческого инсулина на базе собственной разработки. Этот продукт уже обеспечивает 15% потребности московского региона.

В России существует значительный неудовлетворенный спрос на продукцию биотехнологии. Так, степень удовлетворения потребностей рынка в фармацевтической биотехнологии составляет около 50%. В 1990 г. СССР располагал второй по мощи биоиндустрией в мире, уступая только США. После 1991 г. созданная в СССР научная и опытная база поддерживалась «на холостом ходу», ее возможности были использованы в очень малой степени. Имеющиеся в России «дремлющие» ресурсы еще могут быть оживлены при сравнительно небольших капиталовложениях. Это под силу сделать, однако, лишь отечественным производителям с участием государства. Пойдут ли они на это?

Семеноводство. Проблема семеноводства имеет глобальное измерение. Если доступ к лекарствам критически важен для больных (в пределах 10% населения), то доступ к продовольствию — для всех людей без исключения.

Уровень сельскохозяйственного производства до недавнего времени определялся наличием земельных угодий, климатическими условиями (температура, поступление солнечной энергии и воды), наличием рабочей силы, техники и удобрений.

Развитие биотехнологии добавило к этому еще один критический фактор — наличие семян современных высокопродуктивных сортов культурных растений. Это высокоурожайные сорта, устойчивые к вредителям и неблагоприятным условиям. Они выводятся из имеющихся сортов посредством гибридизации, в качестве исходного материала служат семена, хранящиеся в «банках генов» (или «банках зародышей»). Это большие коллекции семян, хранящихся при низкой температуре и периодически пересеваемых.

Большие успехи в селекции современными методами после 60-х годов ХХ века имели своим побочным последствием быстрое сокращение генетического разнообразия культивируемых сортов растений. В начале ХХ века в Азии выращивали более 100 000 сортов риса (в Индии не менее 30 000). Сегодня 75% урожая риса в Индии получают из семян лишь десяти сортов. На Шри-Ланке из 2000 разновидностей риса осталось лишь пять. За полвека в США исчезло 97% разновидностей овощей. В целом, по данным ФАО, за сто лет утрачено 75% генетического разнообразия культивируемых в мире растений. В этих условиях всё мировое сельскохозяйственное производство попадает под контроль тех, кто владеет «банками генов». Причина в том, что высокопродуктивные сорта быстро вырождаются, и для их поддержания требуются регулярные «инъекции» генов из старых и диких разновидностей, семена которых и хранятся в «банках». Например, в Италии 70% производства твердой пшеницы зависит от поставок материала для семеноводства из Международного центра селекции кукурузы и пшеницы (Мехико), а производство семян пшеницы в США требует постоянных инъекций генов из сортов, выведенных в «третьем мире» (стоимость этого материала оценивается в 500 млн. долл. ежегодно).

С 50-х годов США начали создавать свои коллекции, учредив Национальную лабораторию хранения семян, которая стала одним из крупнейших «банков генов» в мире. В 60-е годы появились такие «банки» и в других странах.

В 90-е годы генетический материал, необходимый для современного семеноводства, сконцентрирован в небольшом числе банков, контролируемых Западом. Половина семян, собранных в странах «третьего мира», находятся в США и Западной Европе (27% в США).

На Западе хранятся и коллекции, содержащие 86% учтенных микроорганизмов. Это — стратегическое достояние, которое США на конференции ООН в Рио-де-Жанейро отказались включить в Конвенцию о разнообразии биологических систем, которая открывает доступ к этим коллекциям.

Как известно, до краха СССР Запад не мог установить свою монополию в контроле над генетическим материалом растений. Это не допускалось вследствие самого устройства «двухполюсного» мира — каждая система добивалась гарантированной независимости от другой системы в доступе к критическим жизненно важным ресурсам.

В 1925 году в Ленинграде был создан Всесоюзный институт растениеводства (ВИР), а при нем первый «банк генов», коллекция семян для которого собиралась с 1922 года. Сотрудники ВИР совершили 110 экспедиций по всему миру, привезя с собой образцы 330 тыс. растений (1) . Большинство современных сортов культурных растений в России получено с участием образцов из коллекции ВИР. Материал из своих коллекций ВИР предоставлял селекционерам из всех стран.

Начиная с 90-х годов коллекции ВИР находятся под угрозой ликвидации. Эта история очень поучительна (2). Для длительного хранения семян мировой коллекции ВИР в 1976 г. на Кубани было построено хранилище. В нем находится 230 тыс. образцов семян сельскохозяйственных культур, в том числе 35 тыс. сортов пшеницы, 16 тыс. — кукурузы, 14 тыс. — ячменя, 6 тыс. — сорго. Сейчас Кубанский генетический банк семян влачит жалкое существование. Научные исследования не финансируются, выделяются деньги только на заработную плату и электроэнергию (по линии ЮНЕСКО финская фирма оказала спонсорскую помощь в замене холодильного и сушильного оборудования). На деле идет неявная ликвидация структуры, не допускавшей полной монополии Запада в контроле над стратегическим ресурсом человечества (3).

Положение резко ухудшилось после того, как в 80-е годы ТНК, которые специализировались в фармацевтической промышленности и родственной ей промышленности инсектицидов начали скупать семеноводческие хозяйства по всему миру. К середине 90-х годов они контролировали более 50% мирового рынка семян, 7 таких компаний занимали к тому же 60% рынка пестицидов. Возникла тройственная отрасль, имевшая мощную научную базу в биотехнологии. Благодаря лоббированию этой отрасли сорта растений стали объектами патентования.

До этого биологические изобретения рассматривались в качестве «природных продуктов» и поэтому, в отличие от технических изобретений, не подпадали под правовую защиту. Патентование в сельском хозяйстве распространялось только на технические и химические изобретения.

В 1985 г. в США стало возможно патентование самих растений, семян, отдельных частей растений, генов и культур ткани. С 1987 г. начался рост числа выдаваемых патентов на новые сорта, а с 1995 г. этот рост стал экспоненциальным.

Некоторые патенты были выданы на определенные гены или характеристики, и поэтому они могут относиться к нескольким видам или сортам культур. Новые сорта, защищенные патентом на изобретение, не могут использоваться в селекционных программах без лицензии. В числе 5103 патентов, выданных в 1973—2001 гг., 55% принадлежат крупным корпорациям, 19% — университетам, 18% — независимым биотехнологическим фирмам.

Как показали расчеты экономистов, патентование оказало небольшой эффект на доходы фирм и на инвестиционный процесс. Главный смысл этой акции заключался в установлении ограничений на ведение самостоятельной селекционной работы и производства семян фермерами.

В 1994 г. были приняты поправки, запрещающие фермерам продажу семенного материала без наличия лицензии от владельца прав на культурные сорта, хотя за ними еще оставалось право на их использование.

Дальнейшим шагом стали работы по выведению сортов растений, в которые встроен «ген-терминатор», блокирующий прорастание семян второго поколения. Это вынуждает фермеров каждый год покупать семена у фирмы-производителя. Пока что гены-терминаторы официально применяются якобы для того, чтобы предотвратить передачу трансгенов диким родственникам генетически модифицированных культур с пыльцой и потерявшимися семенами.

Но уже есть примеры трансгенных кассет, несущих смертельный ген, который выключается только с помощью обработки специальным химическим средством. Иными словами, трансгенное растение может жить и плодоносить только в том случае, если у семеноводческой фирмы будет закуплено средство, выключающее «ген-терминатор» (если, конечно, на его поставку в данную страну не будет наложено эмбарго). Это уже ген-терминатор «второго поколения».

Таким образом невозможность воспроизводства семян высокопродуктивных сортов самими крестьянами, кооперативами и фермерами, а также невозможность ведения селекции из-за недоступности коллекций генов делают контроль небольшого числа ТНК почти непреодолимым.

Сто лет назад крестьяне и фермеры всего мира сами обеспечивали себя семенами. Сегодня большая часть семян производится, патентуется и продается небольшим числом ТНК. Одновременно с удушением единственного в мире альтернативного западным коллекциям российского «банка семян» идет быстрое наращивание мощности западных «банков».

«Семенной банк тысячелетия» (Millennium Seed Bank), действующий в Великобритании недалеко от Лондона, планировал к 2010 г. охватить своей коллекцией 10% видов земной флоры из 126 стран мира, а к 2020 году — четверть всех видов. На Шпицбергене подземное хранилище строит Норвегия, страховая коллекция семян будет принадлежать «Глобальному фонду семенного многообразия». Как заявил его директор, «это будет самый надежный в мире банк генов. Семена из него будут использоваться только в том случае, если по каким-то причинам безвозвратно утеряны все другие образцы». Другими словами, он не будет предоставлять материал, который можно купить у других «банков».

В этих условиях для российского государства (гипотетически и для российского крупного капитала) есть возможность сделать инвестиции в превращение отечественного «банка семян» в стратегический ресурс человечества, который стабилизирует и оздоровит обстановку. Для этого в России есть созданная почти за целый век уникальная по своим качествам и по масштабу коллекция, основная инфраструктура и кадры мирового уровня. Проект по укреплению этого потенциала будет поддержан многими заинтересованными странами и может стать вполне рентабельным.

Кроме того, под крышей этого проекта соберутся многие научные и технические ценности, которым будут созданы возможности пережить критический период. Это был бы проект большого национального и международного значения.

Хаос и информационные технологии. Одна из функций навязываемых миру норм интеллектуальной собственности в сфере информационных технологий — поставить под контроль процесс хаотизации сознания, который происходит под воздействием быстрых изменений условий жизни.

Известно, что одной из массовых реакций на кризис в России стала играизация реальности, внедрение принципов игры в прагматические жизненные стратегии, что позволяет людям как-то адаптироваться к хаосу «переходного периода».

Люди непрерывно конструируют и поддерживают виртуальную реальность неравновесного типа. При этом общественная жизнь в целом все более приобретает хаотическое содержание, размывается само представление о добре и зле. Происходит стирание различий между объективной реальностью и ее восприятием, нарушение целостного мира смыслов, размывание идентичностей.

В этом направлении развивается и российское общество. Это — социологический факт.

Он сопровождается переходом к более низким, примитивным социальным действиям, деструктивности сознания и поведения. Проявлением этого служат раннее употребление алкоголя, табака и наркотиков, тяга к социальным действиям, связанным с повышенными рисками и мистикой, невиданный ранее индивидуализм, нравственная всеядность, рост молодежной преступности.

В этих условиях одним из важных носителей определенных мировоззренческих и нравственных установок стали компьютерные игры.

В сферу их влияния уже втянута большая доля населения России. По данным исследования компании Gameland, аудитория компьютерных игр составляет 25% от жителей городов с населением свыше 100 тыс. человек в возрасте 14—35 лет; в онлайн- игры играют 21,4% от целевой аудитории компьютерных игр.

В России 70% играющих в онлайн-игры — люди с высшим или незаконченным высшим образованием, 39% — работники наемного труда, 34% — учащиеся и аспиранты. 63% — люди среднего достатка (доход от 7 до 50 тыс. руб.). 93,5% из них мужчины, средний возраст 22,5 года. Речь идет о самой активной и дееспособной социальной группе.

Сейчас контент практически всех игр задается фирмами- производителями США. В этих играх «упакованы» жесткие ценностные установки. Использование этого продукта вызывает у российской (шире, «незападной») аудитории некоторый душевный разлад, но рынок не дает им альтернативного продукта: он жестко контролируется. Это положение могло бы быть быстро исправлено, при этом созданный на новых культурных основаниях контент для компьютерных игр стал бы вполне конкурентоспособным на массовом рынке.

В России есть квалифицированные программисты, писатели и художники, готовые разрабатывать и производить «оболочку» игр, однако пока что фирмы-производители используют содержание, имитирующее шаблоны американских фирм. Инвестиции в организацию творческого коллектива из российских гуманитариев, режиссеров и художников позволили бы совершить прорыв на потенциально очень важный рынок.

Вывод из всего этого простой. Мы не можем пресечь происходящие в мире массивные враждебные нам процессы, в которых используется создание в нашем обществе зон «контролируемого хаоса». Но мы можем изучить эту технологию, найти методы обнаружения наших слабых точек, на которые будет направлено ее воздействие, и укрепить на этих участках нашу национальную оборону.

Те средства, которые для этого необходимы, уже находятся в пределах наших возможностей. Все это в принципе достижимо. Для их реализации нужно знание, умение и организация. И — воля.