Мы – не рабы! Но кто при этом наши дети? Либеральный режим создает сеть по отлову детей
В июне 2012 г. в России произошло беспрецедентное событие: в Госдуму и в Совет Федераций было внесено сразу 9 законопроектов, нацеленных на разрушение прав семьи и родительства. Поспешность и одномоментность их принятия, привлечение политических тяжеловесов в лице В.И. Матвиенко, означали чрезвычайную важность этого процесса для сил, озабоченных рассечением незыблемой связи «родитель-ребёнок» и уничтожением семьи в России
В фарватере удара выступили два ключевых законопроекта: №42197-6 ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам осуществления социального патроната и деятельности органов опеки и попечительства» и №3138-6 ФЗ «Об общественном контроле за обеспечением прав детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей».
Это – механизм переформатирования отношений между государством и родителем, и решают оба закона одну и ту же задачу, лишь подходя к ней с разных сторон.
ЮВЕНАЛЬНЫЕ ИГРЫ С СЕМЬЁЙ
Закон о социальном патронате отменяет конституционные понятия: неприкосновенность жилища, сохранность личной и семейной тайны и презумпцию невиновности. Он позволяет работнику опеки придти в любую семью не по просьбе её членов, к примеру, о помощи, а просто профилактически. Так сказать, заглянуть на любой выбранный под настроение «огонёк». И рассмотреть под лупой субъективного взгляда и саму семью, и место её обитания.
При этом для чиновника возможность определять право родителя продолжать называться таковым, разрешить семье прежнюю спокойную жизнь или «предписать» ей разорение – искушение посильнее испытания славой и деньгами. К тому же, деньги тут тоже могут присутствовать – как внешний стимул для проведения чиновником работы именно с этой семьёй, изъятия именно этого ребёнка.
Причин для такого интереса всегда много: конфликт кого-то из членов семьи с родственниками, соседями, врачом, учителем, тем же чиновником. Квартирный вопрос, когда нужно освободить приглянувшуюся жилплощадь. Наличие в семье умных, здоровых, воспитанных дошкольников. Да мало ли чего ещё.
Критерии оценки семьи – ах, что за девичья рассеянность! – законодателем снова не прописаны, поэтому чиновнику есть где разгуляться. И в итоге абсолютно законно, не боясь судебного преследования, забрать приглянувшегося ребёнка.
Садизм ситуации таков, что забрать его можно либо сразу, либо потом – поиграв, как кошка с мышкой, предложив при этом семье подписать некий документ, который носит название «Договор о социальном патронате» и декларирует возможность ещё на какое-то время оставить ребёнка в семье под залог выполнения родителями требований социальных служб.
Отсрочка приговора является чудовищной ловушкой: требования патроната опять-таки не определены законом и могут быть самыми различными, вплоть до абсолютно невыполнимых, но родитель, ложно воспринимающий договор как дополнительный шанс сохранить ребёнка в семье, не раздумывая, даст на него свое письменное согласие, а значит, по факту, подпишет согласие на изъятие ребёнка в случае невыполнения им условий опеки.
И это – ключевое во всей ситуации. Это – письменное собственноручное согласие родителя на отобрание ребёнка. Детали тут второстепенны. Иезуитский ход: согласно закону о договоре, в предмет соглашения между двумя субъектами государство не вмешивается: «Вы ведь между собой договорились?!» И поэтому это согласие не имеет обратного хода. Это – именно собственноручное согласие на разлуку.
Итак, ребёнок выбран и отобран у родителей. Став вместо «маминого» «государственным», со статусом социального сироты, он перемещён в стены детского дома, под опеку его директора, который до сей поры пока ещё единолично распоряжается информацией о ребёнке, планирует его будущее и несёт за него ответственность. В силу реализации введённого в систему образования и здравоохранения механизма подушевого финансирования, директор детского дома весьма рад этому «приобретению» - каждая новая душа под его опекой означает для него стабильность материальной базы учреждения.
Вот тут и выходит на сцену второй закон – об общественном контроле за детьми-сиротами. Он провозглашает создание нового коллективного игрока на этом поле – всероссийской сети общественных наблюдателей за жизнью сирот, с главным федеральным уполномоченным и его региональными подчинёнными. Как у господина Астахова.
ВСЕРОСИЙСКАЯ СЕТЬ УЛОВА ДЕТЕЙ
Требования к новым «комиссарам» невысоки – всего-то возраст выше 23 лет и отсутствие судимости. Также предполагается членство в какой-либо общественной организации (НКО), которая должна оплачивать их труд. И, кстати, это требование к организации, которое, безусловно, должно быть подтверждено финансовыми документами, создаст барьер для проникновения в кормушку «не своим» организациям, которые не осыпаются щедрым дождём заокеанских грантов.
В отличие от требований, права создаваемых «сетевиков» необъяснимо широки: право не согласовывать своё появление в детском доме с его руководством, право доступа к персональным делам и медицинской документации детей, право копировать их, право на конфиденциальные беседы с воспитанниками, право на собственноручное семейное обустройство воспитанников, право выступать посредником между руководством детского дома и «иными лицами и организациями».
Всё 
это в переводе на язык житейских смыслов – подобрать детей «под заказ» и передать их тем, кому они нужны. Беспрецедентное нарушение конституционных прав – на защиту информации, на личную и семейную тайну. Ни слова о том, как при этом будут защищены дети. Просто некто, 23 лет отроду, со справкой о несудимости и о членстве в НКО, сможет после принятия закона войти в любой детский дом, выбрать ребёночка – для себя или для других – и безбоязненно переместить его в иное место по своему усмотрению.
А вот что касается ответственности этих самых наблюдателей за результаты их «наблюдений» – о ней в законе просто ничего нет. Ну, вообще ничего. Рокировки детскими судьбами делать можно, а отвечать за это не требуется. Бери ребёнка и используй по своему усмотрению.
И вот тут возникает вопрос о субъекте права – о праве родительства. В прежние годы, когда массовое сознание не было столь повреждено, мы даже не сомневались и, конечно же, не обсуждали его неотъемлемость. Любой человек твёрдо знал: родил ребёнка – стал родителем. До конца своих дней.
Но сейчас здравый смысл умер. За бутерброд с икрой можно продать мать родную. Красиво назвать это принципом «экономической целесообразности» и начать продавать всё подряд. Включая детей.
«Колониальная» статья российской Конституции (15.4) о приоритете международного права над национальным сделала главным нашим надсмотрщиком в реализации государственной семейной политики Конвенцию ООН 1989 г. о правах детей. Ратифицированная Россией двадцать лет назад, она, как и задумывалось, планомерно проросла во все сферы семейного, социального, образовательного и медицинского законодательства, разведя в итоге по разным берегам родителей и детей. Благодаря ей, мы теперь точно знаем: дети – это те, у кого есть всевозможные права (безусловно, без обязанностей!), родители – это те, кто не хочет их обеспечивать, а посему изначально подлежит наказанию.
ГААГСКАЯ ТЕНЬ
И наступила пора вывести из тени основного, незаслуженно забытого, игрока на законодательном поле уничтожения родительства – «Гаагскую конвенцию».
Процесс присвоения детей людьми, которые к этим детям не имеют никакого отношения, характерен сейчас не только для России – он поставлен на широкую ногу во всём мире. Для того, чтобы он не давал сбоев, придуманы правила игры – «Гаагские конвенции о детях» 1980, 1996, 2007 гг.
Чтобы страны не вздумали увильнуть от их принятия, придуман некий аналог гаагского трибунала – «Гаагская конференция по международному частному праву (МЧП)», которая «создала уникальную систему «последующего сопровождения» Конвенций о детях. Цель этой системы заключается в содействии широкой ратификации, эффективной имплементации Конвенций, последовательности и распространению передового опыта текущей работы по применению Конвенций» http://hague-conventions.ru/pages/library/.
В каждой стране для присмотра за принятием и реализацией «детских конвенций» на заграничные деньги создаются проекты, в которые включаются ключевые отраслевые чиновники. В России такой проект под названием «Применение Гаагских Конвенций по защите прав детей в Российской Федерации» был создан в 2011 г. на деньги ЕС с бюджетом 300 тыс. евро при кураторстве агентства GIZ IS по России.
Партнёром проекта заявлена тогдашняя Администрация Президента Российской Федерации, в состав Руководящего Комитета среди прочих вошёл Уполномоченный по правам ребёнка при Президенте П.А.Астахов, возглавил его заместитель начальника Государственно-правового управления Президента Российской Федерации С.В. Пчелинцев.
На сайте проекта также размещены подробные финансовые отчёты о командировках участников, включая, к примеру, «Трансфер (пешком) в здание Суда Европейских Сообществ» и оплату счетов за «Ужин в ресторане “BelgoBelge” (10 минут пешком из гостиницы) Rue de la Paix 20, Bruxelles 1050 Elsene T.»
Россия уже подписала среди прочих две «детских» Гаагских конвенции: 1980 года – «О гражданско-правовых аспектах международного похищения детей» (принята при огромном сопротивлении семейно-родительской общественности в мае 2011г); 1996 года – «О юрисдикции, применимом праве, признании, исполнении и сотрудничестве в отношении родительской ответственности и мерах по защите детей» (принята в июне 2012 г.); на декабрь 2012 г. планируется подписание конвенции 2007 года «О взыскании за границей алиментов на детей и иных алиментов».
Тайна жёсткой привязки последнего документа к декабрю открылась буквально на днях: именно 31 декабря детский фонд ЮНИСЕФ должен прекратить свою деятельность на территории России и уйти восвояси. Уйти без выполнения задачи? А что будет с зарплатой? Вот и давят так, что только щепки летят – лишь бы успеть.
Все три «детские» Гаагские конвенции – это нож, рассекающий живую плоть семьи, отрывающий от неё родительское право и крошащий его на части.
Делая каждая упор на каком-то одном из аспектов (международное похищение детей, родительская ответственность, алименты родителей), все вместе конвенции отменяют первородное неотъемлемое право родительства, заменяя его отчуждаемыми и произвольно делегируемыми третьим лицам двумя новыми правами – «правом опеки» (право определять место жительства ребенка) и «правом доступа» (право перемещать ребенка).
Новые «распорядители детьми» создают, согласно Конвенции 1980 г., некий Центральный орган, полномочный определять местонахождение ребёнка, этакий прообраз «биржи детей». Именно с таким Центральным органом знакомились, к примеру, в Люксембурге жизнерадостные участники проекта «Применение Гаагских Конвенций по защите прав детей в Российской Федерации» для того, чтобы подготовить страну к его появлению в нашей жизни.
А готовиться необходимо: чтобы вернуть, к примеру, похищенного за рубеж ребёнка, потребуется подать в созданный «Центральный орган» документ только на английском или французском языке, но при этом тот «не обязан принимать такое заявление», если сочтёт его недостаточно обоснованным.
Конвенция 1980 г. устанавливает также, что ребёнок, оказавшийся на территории другого государства, может быть удержан на его территории, если это чужое государство решит, что «это противоречит основным принципам запрашиваемого государства, касающимся защиты прав человека и основных свобод», что возвращение «создаст угрозу причинения ему физического или психологического вреда или иным образом поставит его в невыносимые условия»; если со времени его «перемещения» прошло больше года; если ребенок «адаптировался в новой среде», или «возражает против возвращения».
А Конвенция 1996 г. провозглашает право государства, на территории которого находится ребёнок, лишать его родителей прав на него по своему усмотрению независимо от их гражданства.
Что касается Конвенции 2007 г., то она узаконит порядок взимания алиментов с тех самых нормальных родителей, у которых государство в лице опеки уже сегодня бесконтрольно и, что самое главное, безнаказанно, отбирает тех самых здоровых, умных и воспитанных детей.
Гаагские конвенции – документы настолько спорные, что даже Правовое управление Госдумы в своём заключении на Конвенцию 1980 г. написало: «Принятие документа угрожает суверенитету России».
А депутаты при этом единогласно проголосовали «за». И правильно: что слушать большинство, коим является народ?!
Лучше всех прочих позицию депутатского корпуса для таких случаев сформулировала председатель Комитета Госдумы по делам семьи, женщин и детей Е.Мизулина в одном из интервью на тему протестов общественности по поводу социального патроната: «Истина большинством не решается»
То есть, снова – «нам лучше знать, что вам нужно»…
ПОСЛЕДНЯЯ И ГЛАВНАЯ ВОЛНА ПРИВАТИЗАЦИИ
Все эти намерения были уже предельно ясно и чётко сформулированы в тексте форсайт-проекта «Детство-2030» чуть не ставшего в декабре 2010 г. нашей новой государственной семейной политикой: выращивание из наших детей «конкурентоспособного человеческого капитала». При этом для минимизирования вреда от влияния на детей их родителей планировалось помещать детей на «территории детства», семью отменить как отживший институт, заменив её «множественными, групповыми, гостевыми, однополыми» и иными сожительствами, а родителей – сертифицировать на предмет «профпригодности», и только «достойным» позволять впредь считаться родителем, а прочим – робота-ребёнка в руки, и вопрос исчерпан.
Лоббист этой новации - руководитель форсайт-проекта, глава Аппарата Общественной палаты РФ Алина Радченко и доныне размышляет на эту тему на сайте максимально вычищенного проекта "Детство" и входит
Итак, вчерашний бред сегодня становится страшной явью, в нашей жизни наступает новая эпоха. Процессы огосударствливания детей всё более набирают ход, грозя смести в своём мощном движении все конструкции человеческого общества. Происходит образование новой общественно-экономической формации. Узаконивается новый вид товара и новые товаро-денежные отношения. Материальное стимулирование заказа выстраивает иные экономические схемы, в которые и включаются наши дети, становясь товаром, подлежащим реализации как на внутреннем, так и на внешнем рынке (так называемое «международное усыновление»).
Одна группа людей получает право насильственно перемещать другую группу людей для удовлетворения потребностей третьей группы. Сильные отбирают у слабых. Последняя и главная «волна приватизации». Основная.
Для инвентаризации «имущества» во всех школах и детских садах страны родителей сейчас принуждают к подписанию бланков согласия на обработку персональных данных ребёнка, «включая трансграничную передачу» (рынок внешний).
Также в детских учреждениях образования, спорта, здравоохранения повсеместно раздают анкеты с вопросами, понуждающими родителей описывать состояние жилища, обстановку, имущество и порядки в семье (рынок внутренний).
Несогласных шантажируют «отключением» ребёнка от возможности участвовать в экзаменах, олимпиадах, стажировках и т.п. или вовсе – получать образование.
В начавшемся дележе «главного богатства страны» – наших детей, которых мы по архаичной привычке ещё соотносим их с собой, участвует ряд «правозащитных» НКО, фонды и фондики по защите детей (от жестокости, от насилия и проч.), агентства по международному усыновлению; а также работники органов опеки и попечительства, Федерального банка данных детей-сирот, системы образования, здравоохранения, медицины. Также не забудем депутатов разных уровней (механизм лоббирования) и представителей иных органов власти. Конечно, не всех из них, но именно в этих сферах происходит исполнение заказа.
А в результате их действий, при минимальных для заказчика затратах, формируется новая «собственность», которая уже негласно поделена между «сильными», и в российском обществе формируется новый класс – рабовладельцев.
Ставим точку: мы вошли в эпоху нео-рабства. Массовое помутнение рассудка и добровольная коллективная потеря нравственной нормы дали жизнь сатанинским законам. Они запустили в нас механизм расчеловечивания и дали возможность объяснять для себя целесообразность произошедших изменений.
Правда жестока, но увидеть её – уже наполовину исцелиться.
Нужно только осмелиться.